Нереальное или обыденное? Рецензия на «Превращение» Франца Кафки
«Превращение» Кафки – бесспорно является одним из самых загадочных произведений XX века. Нетипичный для классики сюжет заставляет задуматься о том, с какой стороны лучше рассмотреть повесть, чтобы хотя бы частично «разгадать» ее. Стоит ли смотреть через призму биографии автора или начать с поиска скрытой им философии? Возможно, следует начать с событий, описанных всего в трех главах.
Повествование начинается с того, что «проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что у себя в постели превратился в страшное насекомое». Читатель, который не очень-то знаком с историей литературы, решит, что это начало какого-то фэнтезийного бестселлера, понадеется на магический сюжет и начнет искать ответы на вопросы, «почему и как превратился?» — спросит он. Но (к большому счастью) это не фэнтези, и ответы Кафка не дает.
Превращение Грегора в насекомое описывается так обыденно, будто каждый день кто-то непременно просыпается с «многочисленными лапками» и «панцирно-твердой спиной». В такой же непринужденной манере и сам Грегор излагает свои рутинные мысли. Его новое положение будто и не вызвало недоразумений. Напротив, вопросы у Грегора появляются из-за рабочих забот: «Ах ты господи, — подумал он, — какую я выбрал хлопотную профессию!». Эти, казалось бы, неуместные раздумья персонажа чем-то напоминают бессвязные мысли засыпающего человека, только здесь абсурдом спутанного сознания начинается новая, не менее абсурдная жизнь Замзы.
Будучи человеком, Грегор Замза обеспечивал семью, благодаря своим усердным трудам. Кажется, что весь смысл его существования был направлен на это – «деньги у него с благодарностью принимали, а он охотно их давал». Порывы благодушия и самоотдачи в душе Грегора давно уже спутались с мышлением человека, поглощенного рутиной, и резко лишившись возможности работать, его пугает новое положение только тем, что теперь он не сможет содержать семью. Нет, это точно не мысли насекомого — Грегор все еще человек.
Теперь обратимся к другим членам семьи Замза: отцу, матери и сестре Грегора – Грете. С самого начала легко понять, что главным для них беспокойством, причиненным превращением, является не то, что фактически их сын пропал без вести, оставив вместо себя насекомое жуткого вида, а то, что он потерял работу. Только сестра пыталась с пониманием отнестись к положению брата: кормила его, убиралась в комнате. Но ее порывов милосердия хватило ненадолго, и спустя некоторое время она от него отвернулась.
Родители, которые «страдали в самом деле достаточно», не задавались вопросом, что случилось с их сыном и как ему помочь. Практически все разговоры, которые подслушивал Грегор, запертый не только в теле жука, но и в своей комнате, сводились к финансам. Конечно, у матери случались приливы сострадания к сыну, однако каждый раз их останавливал страх перед его новым обличьем. Отец же вовсе не предпринимал никаких попыток сближения, напротив, оставался крайне строг. «Нужно во имя семейного долга подавить отвращение и терпеть», — считал он.
Грегор Замза оказался отрезан от реального мира и был отвержен даже родителями. Его новая сущность все больше давала о себе знать. Например, «особенно любил он висеть на потолке» и другие обыденности, свойственные жукам, но никак не прежнему Грегору. Иногда он впадал в некоторое забытье, однако это не мешало сохранять ему свою человечность. Грегор постоянно терзался мыслями о семье, вместо того, чтобы сетовать на свое новое положение. Он смотрел на родных со стороны и думал о них с теплотой, подслушивал их разговоры и продолжал беспокоится о финансах, понимал, что страшен внешне, и всячески старался не напугать кого-либо своим присутствием.
Но никто не беспокоился о Грегоре. Однажды в его комнате перестала появляться еда, а желание членов семьи Замза избавиться от несчастного сына возросло. И стоило Грегору проявить хоть немного свое недовольство, как семья тотчас же решила, что это и вовсе не Грегор, а монстр, которого нужно гнать. Отвернулась даже Грета, которая еще недавно пыталась помогать ему.
Даже в последние часы своего существования (разумеется, в таких условиях Грегор-насекомое долго бы не прожил) Замза сохранял свою человеческую душу. Инстинкты насекомого не взяли верх, а обида на семью так и не появилась — «о своей семье он думал с нежностью и любовью». Но смерть Грегора была принята так же равнодушно, как и превращение. Она не вызвала состояния, хотя бы отдаленного напоминающего горе. Нет, его смерть была облегчением для семьи (и будем честны, для самого Грегора тоже). Грегор Замза умер в теле насекомого, но он оставался человеком до самого конца, чего не скажешь о его «близких».
Сухость и равнодушие – это то, что в первую очередь погубило Грегора, хотя и не смогло погубить его чуткую душу. Все, что происходило со старшим сыном семьи Замза, будто бы не тронуло этих людей больше, чем некое неудобство. Даже тело умершего насекомого не смогло привлечь особого внимания, а поведение членов семьи после его смерти и вовсе напоминает праздничные гуляния. Также легко семья Замза вышла из своего затруднительного финансового положения: в их видах на будущее появилось намерение выдать Грету замуж, тем самым найти для себя нового кормильца…
Все, что было кратко изложено выше, читатель может назвать абсурдом. Однако этот «абсурд» в повести написан совершенно обыденно, все повествование ведется будто «между прочим». Описание событий происходит так же равнодушно и рутинно, как и отношение семьи Замза к несчастному сыну. Разумеется, это свидетельствует о высоком мастерстве автора, о его личной, такой странной и «кафкианской» философии, вложенной в каждую строку.
В свое время Кафка был также угнетаем отцом, что не могло не отразиться на творчестве писателя. Сухость и строгость, порывы гнева главы семейства Замза, описанные в «Превращении», очень схожи с тем, как автор пишет о своем отце. Франц Кафка был на всю жизнь прижат в своем сознании отцовской деспотичностью, поэтому его персонаж был заведомо обречен на провал, хотя в итоге все же получил облегчение.