Поговорим о Пастернаке…
«Быть знаменитым некрасиво. Не это подымает ввысь»: поэт был в том уверен, но с наследием самого Пастернака всё случилось ровно наоборот. У каждого из нас теперь – свой Пастернак. Переводчик «Гамлета», автор «Доктора Живаго» и знаменитых строк, в которых «падали два башмачка со стуком на пол». Рассеянный гений, который «с Байроном курил» и «пил с Эдгаром По», – да и позабыл, какое там тысячелетье на дворе…
Он появился на свет в Москве, в творческой семье: мама – пианистка и педагог, отец – известный художник. Их открытый дом, где подрастало четверо детей, вечно полон знаменитых современников – музыкантов, писателей, живописцев.
В 13 лет Борис упал с лошади, чуть не погиб. Нерадостное событие стало, по признанию самого поэта, его вторым рождением: долгое выздоровление пробудило «вкус к творчеству». Под влиянием друга дома, композитора Скрябина, Пастернак увлекся музыкальным сочинительством. Следующей страстью стала немецкая философия. Поступив в Московский университет, на философский факультет, Борис затем отправился в МАрбург – и преуспел настолько, что ему предложили делать научную карьеру в Германии.
Но к тому времени пылкий, уже познавший сердечные и творческие муки юноша в академической науке разочаровался. И даже не явился за дипломом, закончив-таки родной Московский университет – интересно ему было иное. Он, по собственному выражению, «занялся стихописанием». В 13-м году состоялся дебют-публикация, а в конце того же года вышел первый поэтический сборник «Близнец в тучах».
В большую литературу Пастернак вошел как мастер вне школ и систем, как поэт, обладающий новым зрением и уникальным даром эмоциональной и метафорической сложности. Перед самой революцией он выпускает книгу «Поверх барьеров», высоко оцененную литературным сообществом. А широкое признание приходит в 22-м, после книги стихов «Сестра моя жизнь» и – на следующий год – сборника «Темы и вариации». Отныне и навсегда с ним – безграничная читательская любовь.
В 20-х Пастернак стремится осмыслить (подобно Маяковскому, личностью которого увлечён), жизнь человека и страны, что менялись на глазах. В 24-м журнале «ЛЕФ» появляется цикл «Высокая болезнь». В нем – потрясение от уничтожения не просто привычного уклада, а быта как такового, ощущение ужаса перед гекатомбами жертв Гражданской войны, голода, разрухи. Марина Цветаева сетовала: «Борис, лучший лирический поэт нашего времени, на моих глазах предавал лирику, называя всего себя и всё в ней – болезнью».
Но, конечно же, Пастернак оставался лирическим поэтом всегда. И когда писал прозу – автобиографические заметки «Охранная грамота». И когда создавал свои поэмы. И когда выпускал сборники стихов – довоенное «Второе рождение» и вышедший в дни войны «На ранних поездах». И когда переводил дивных грузинских поэтов или трагедии Шекспира, Гёте, Шиллера…
Не случайно Нобелевской премии он был удостоен именно за лирическую поэзию, а лишь затем – за роман «Доктор Живаго». И даже роман его пронизан стихами – едва ли не лучшими из того, что вообще создано Пастернаком.
А одним из основных прототипов Юрия Живаго – героя книги, которую автор писал десять лет и считал для себя главной – стал Чехов. Чехов – как воплощение души русского интеллигента.
Нобелевский комитет в октябре 58-го назвал Бориса Пастернака лауреатом главной литературной премии мира. Однако неделю спустя писатель, которого буквально затравили советские власти, вынужден был отправить в Стокгольм телеграмму с отказом. Всего через полтора года Пастернака не стало.
Чтобы справедливость восторжествовала, понадобилось ровно тридцать лет. Тогда «Доктора Живаго» наконец опубликовали на родине, и в Москву был отправлен диплом лауреата Нобелевской премии, полученный за «достижения в современной лирической поэзии и за продолжение традиций великого русского эпического романа».