Виктория "Марла" Власова: трагикомик, самурай, гадалка и поэт 11

Виктория «Марла» Власова: трагикомик, самурай, гадалка и поэт

Творчество Вики завлекло меня ещё несколько лет назад: своей странностью и некой необычностью буквально приворожили её строки. В ней нет романтичности, в ней нет этой приторной розовизны от современных поэтесс-самоучек, в ней также нет театральных страданий, она не пишет о красивых цветах и перистых облаках, она не пишет о неразделенной любви и сердце в шипах – Власова вырывает своё сердце из груди, подобно Данко, показывая его людям, освещая им всех своих читателей.

Кстати, о читателях: аудитория Виктории насчитывает уже более трёх с половиной тысяч обитателей «одиночной камеры» – такое название носит её публичная страница. Многогранность – это всегда хорошо, поэтому Вика воплощает собой настоящую королеву разносторонности. Помимо стихосложения она занимается гаданием на картах, знает практически всё об отношениях между людьми и владеет техникой воплощения своих знаний в текст. Мне выпала удача побеседовать с Викой тет-а-тет и задать ей пару насущных вопросов.

– Вика, я знаю, что писать стихи ты начала в качестве терапии. Скажи, это было сложно?

– Мне было не тяжело начинать писать. Скорее любопытно. Мне было очень трудно показать это кому-то, кроме врача.

– А благодаря чему (или кому) ты начала работать на публику? Должен быть, наверное, какой-то толчок или стимул. Как ты себя переборола?

– Я разозлилась. На кое-кого. И просто для того, что бы доказать, что я, мол, тоже могу привлечь своим творчеством людей — я создала группу vk.

–  У тебя получилось. Скажи, где ты находила вдохновение?

– Янка, Башлачев, Никонов, Арефьева – моя четверка фаворитов навсегда. Летов вне таблиц и списков. Ещё Саша Васильев, да. Вообще список очень длинный. От Летова до Дяди Жени, от Перминова до Оксимирона. Я многогранна, ахахах!

– Было ли хоть раз желание бросить, не продолжать?

– Нет, не было. Пишется – пишу, не пишется – не пишу. Мне не свойственны вот эти все страшные муки, типа мои стихи никому не нужны, не буду писать, к черту это все, яду мне, яду! Не. Мои стихи нужны мне. Чтобы держать голову в порядке, а душу в чистоте.

– Это прекрасно. Как по мне, именно в таком случае поэзия выходит по канону. Как считаешь, каким должен быть поэт? Поэт нашего времени. Какая задача стоит пред ним?

– Не сойти с ума. И рассказать всем остальным, как у него это вышло.

– Это точно. Ты с этой задачей справляешься на отлично. Скажи, хочешь оставить после себя след? Войти в историю литературы. Мне кажется, ты была бы достаточно интересной личностью в этом плане.

– Я не ставлю перед собой задачи остаться в учебниках. Я хочу остаться в головах. Оказаться тем, кто помог в тяжелые времена, тем, кто заставил идти вперед. Лучшие из лучших, реальные и настоящие поэты – не в учебниках. Они в плеерах и в душах.

– Ты хочешь помочь людям потому, что сама в своё время нуждалась в помощи? можно ли считать вышеперечисленных личностей теми, кто был для тебя своеобразным спасательным кругом?

– Я искренне считаю, что Летов спас мне не только жизнь, но и худо-бедно не дал моей душе окончательно развалиться на запчасти. Я бы хотела в итоге значить для кого-то примерно столько же. Не то, что бы я хочу стать как Летов. Я не вывезу. Я для такого просто не гожусь. Но я хочу научиться лечить раны и изгонять страхи. Да, потому что мне в свое время, была нужна такая вот помощь.

– Хорошо. Что ты можешь пожелать людям, которые будут это читать?

– Никогда не сдаваться. Мой папа учил меня – делай, что должен и будь что будет.  И это единственный путь к счастью, как показывает практика.

Закончить хотелось бы одним из стихов Власовой. Без названия.

Благодарности безграничны, туги оковы, упрямы рты,
я сочиняю первую строчку, когда ты достигаешь своей черты,
я звоню тебе, когда чувствую – вот он, милый мой, вот – патрон.
И ни минутой раньше, и не секундой позже.
Таков закон.

Мы писали законы вместе, когда твоя невеста выглядывала из-за твоего плеча,
она видела в моих глазах стужу, но не видела в твоих решительность палача,
а потом, когда все закончилось, приползла ко мне, и ревела и выла, и господи помоги,
всё выпрашивала у меня стихи.

Красота скрыта в случайном прикосновении, в терпком запахе, в сообщении в половине четвертого ночи, в признаниях, сделанных, между прочим, в чужих, но правдивых строчках, в бешеной радости, в бескорыстном молчании – я отрабатываю наше с тобой звучание, я выторговываю у вселенной немного прямого взгляда в глаза – а потом все счетчики тухнут и отказывают тормоза, и на радарах пусто – стихия, туман, гроза.
Забери меня, маленький мальчик, отчаянный Питер Пэн, я научу тебя важному и больному, я покажу, как поцелуй прерывает кому, как шесть лет можно оплакивать любимых, но незнакомых, как расщепляется твердый металл событий на время и естество, как всё, что потеряно – важно и живо, хотя кажется, что мертво, я покажу, как нужно вдыхать полной грудью и ставить меня перед фактом:

«Не звони, не пиши, давай закончим все это единственно верным актом»
И как я разорву с тобой связи – с мясом выдеру все соединяющие нас контакты.
А пока обними меня крепче и исцели молчанием.
Я в панике. В коме. При смерти.
Я в отчаянии.

Добавить комментарий